http://2001.novayagazeta.ru/nomer/2001/08n/n08n-s30.shtml
СНОВИДЕНИЕ
Диалог о вещих снах и полуночных открытиях
Недавно, разбирая старые
газеты, наткнулся на рассказ академика РАМН Игоря Ашмарина о резервах мозга и
новейших психостимуляторах в «Эврике». Там были такие строки: «Как известно,
две главные из многочисленных сменяющих друг друга форм, в которых протекает
наш сон, — ортодоксальная и парадоксальная. Ортодоксальный сон — очень глубокое
затормаживание деятельности мозга. Парадоксальный же сохраняет многие признаки
его активности и является колыбелью наших сновидений». И дальше шла ссылка на
другого академика, который не исключает, что в наших сновидениях «высвечивается
кое-что из той работы над информацией, которую мозг продолжает в стадии
парадоксального сна. Возникающие при этом алогичные, фантасмагорические
ситуации — те вероятности, варианты, которые перебирает, «пробегает» мозг,
потом отбрасывая большинство из них. Но в их ряду встречаются и единственно правильные».
Может быть, в этих строках —
разгадка вещих, пророческих, сбывающихся снов. Вопрос этот я адресовал самому
академику, известному ученому, последние книги которого: «Созидающий мозг» и
«Лекции о работе головного мозга» (он прочел курс этих лекций в МГУ) — стали бестселлерами,
если только так можно сказать о серьезных исследовательских работах.
Мой собеседник — академик РАН
Павел СИМОНОВ
— Павел Васильевич! Так ли
это?
—
Эта точка зрения и близка моим взглядам, и в то же время не совсем точна.
Исходя из своего личного опыта, из опыта людей, которые его окружают, и даже из
исторического и общекультурного опыта, почерпнутого из книг, кинофильмов,
живописных полотен, человек прогнозирует то или иное развитие в будущем
конкретных жизненных ситуаций. Это происходит и во сне, когда мозг
действительно продолжает работать. И даже работать более свободно, раскованно,
точнее, подсознательно, неконтролируемо. Когда один из перебираемых во время
этой работы вариантов, трансформировавшийся в причудливую форму сновидения,
вдруг осуществляется в действительности, мы говорим о вещих снах.
Сон-прогноз и его свершение
нередко сближаются буквально до деталей. Но вещим в строго научном понимании
называть его было бы некорректно. Ведь существует и довольно точное
прогнозирование событий безо всяких вещих снов — устойчивые причины, часто
независимые от наших с вами желаний, воли, противодействия обстоятельствам,
ведут к вполне предсказуемым следствиям.
Говоря о «вещих снах», их
неожиданной для человека «очевидности», мы касаемся очень серьезной проблемы
свободы и необходимости, влияния этих начал на будущее. Сбывшиеся пророчества
сновидений чаще всего отражают следствия, причиной которых является наш
конкретный жизненный выбор. Ведь вся наша жизнь — это цепочка таких выборов. Но
очень важно, осознаем мы эту связь или нет. Еще несколько веков назад Бенедикт
Спиноза отмечал, что в человеческой свободе выбора своих действий, а в связи с
этим и — часто — своей судьбы проявляется способность или неспособность нашего
сознания отражать причины, побуждающие человека действовать: «Люди только по
той причине считают себя свободными, что свои действия они сознают, а причин,
которыми они определяются, не знают».
— Правильно ли я вас понял:
человек во сне подсознательно фиксирует наиболее вероятную, но не осознаваемую
им связь между причиной и следствием, закрепляет это в своей памяти в виде
странного сновидения, а потом воспринимает его как сбывшееся пророчество в силу
того, что реальную связь причины и следствия он не осознает?
—
Да, конечно. Но это далеко не вся правда о природе «пророческих снов». Ибо на
этом же неосознанном, подсознательном уровне развертывается настоящее чудо из
чудес, коим наделила человека природа, — творчество с его сверхчуткой интуицией,
с прозрениями Моцарта, которые недоступны никаким сверхорганизованным, сверхупорядоченным
(в смысле логического осознания причинно-следственных связей) Сальери.
Если бы не было творчества и
человечество уповало только на логические «сверхрегуляторы» — сознание и волю,
скучной, безрадостной была бы его перспектива. Мы ведь с вами не раз
убеждались, как терпели неудачу все попытки улучшения человеческой породы вне
зависимости от улучшения общественных условий, все призывы становиться трудолюбивыми,
бескорыстными, дисциплинированными, исходя из логически заданных постулатов. Я
знаю только одну удачную такую попытку: барон Мюнхгаузен, вытащивший себя за
волосы из болота.
— Может быть, у так
называемых вещих снов есть преимущество перед трезвым научным прогнозированием?
Ведь во сне, когда мозг более раскован, более свободен от условностей,
запретов, стереотипов, которые нас ограничивают в бдении, «пророческие», прогностические
ситуации, аналогии, логика событий прорисовываются более четко?
—
Но это как раз и есть то, что сближает прозрения во сне с механизмами
творчества, с теми озарениями, которые посещают и поэтов, и ученых. Творческие
процессы ведь в основном протекают на бессознательном, если уж быть точным — на
сверхсознательном уровне. Они самими творцами не осознаются. Почему? Природа в
своей эволюции очень «разумно» пришла к этому механизму. Он «создан» как раз
для того, чтобы избежать догматизма сознания, давления прошлого опыта
(вспомните знаменитое: «этого не может быть, потому что этого не может быть
никогда»). Если бы человек «поверял алгеброй гармонию» буквально на каждом
шагу, он очень скоро превратился бы в сороконожку, которая так увлеклась анализом
того, в каком порядке должны двигаться ее конечности, что вообще разучилась
ходить.
Вот почему эволюция сделала
творчество интуитивным. Осознается результат, а не сам процесс. И за сознанием
остается уже функция отбора: что истинно и что ложно, что правдоподобно и что
неправдоподобно. Во сне же — и в этом важное отличие вещих снов от творческих
прозрений — сохраняется и даже усиливается один из этих механизмов, но
отсутствует другой.
— Как же в таком случае
объяснить, что знаменитая таблица элементов Менделееву приснилась? Мне
посчастливилось однажды долго беседовать с Леонидом Леоновым. Запомнилось, как
он говорил, что ночью вскакивает к столу, чтобы записать наконец-то найденное
во сне точное слово: «Если серьезно занимаешься, думаешь о деле круглосуточно.
Потому что это не игра. Это противоборство. На смерть и на жизнь. И с
обстоятельствами. И с собой». Кстати, и в ваших работах приводится немало
примеров находок, открытий, завершения мучительных поисков именно во сне...
—
Действительно, таких примеров немало. Начиная с хрестоматийного случая с
Менделеевым. Но во всех этих случаях присутствует закрепляющий, фиксирующий
момент. Важно запомнить, записать, проанализировать это «открытие во сне».
— Сколько, наверное,
неоткрытых открытий в не зафиксированных памятью снах!
— Конечно. Но, повторю, важно, чтобы
было что запоминать, закреплять. В своих работах я ведь привожу не только
экстравагантные случаи «открытий во сне», но прежде всего свидетельства
выдающихся ученых о том, что творческий процесс подобен эволюции, развитию
живой природы, где действуют два фактора: во-первых, непредсказуемая
изменчивость, мутации и, во-вторых, жесткий естественный отбор. Вот нечто
подобное происходит и в творчестве: неосознаваемые, непредсказуемые варианты и
потом — отбирающая функция сознания.
— Если человек, которому
приснились научное решение или, положим, гениальная поэтическая строфа, успел,
проснувшись, их записать, значит, это и есть закрепляющий момент, который
превращает полуфантастический провидческий сон в акт творчества?
—
Это так. Это часто встречающийся вариант. Но все же полной идентичности
творчества и провидческих снов нет. Закрепляющий момент в творчестве непременен.
Во сне в большинстве случаев этого нет, а есть лишь один элемент творчества:
свободное, подсознательное «пробегание», «сканирование» разных вариантов.
И потом — с точки зрения современной
науки будущее вероятностно, не строго детерминировано, не обречено однозначно
на исполнение того прогноза, который сбылся на самом деле.
— То есть, если произошло
нечто, что предсказано или кем-то увидено во сне, это совсем еще не означает,
что свершилось пророчество? Ведь выбери кто-то из нескольких вариантов действий
иной — и пророчество оказалось бы несвершенным?
—
Вы совершенно правильно формулируете. Но одинаковая крайность полагать, что все
в нашей жизни предопределено и, напротив, считать, что все непредсказуемо.
P.S.
Уже
после этой беседы я долго припоминал, с чем в моем сознании перекликается мысль
академика Симонова о неоднозначности пророческих снов и свершений, об их
зависимости от его величества случая. И наконец вспомнил. Борис Пастернак:
Когда
на дачах пьют вечерний чай,
Туман
вздувает паруса комарьи,
И
ночь, гитарой брякнув невзначай,
Молочной
мглой стоит в иван-да-марье,
Тогда
ночной фиалкой пахнет все:
Лета
и лица. Мысли. Каждый случай,
Который
в прошлом может быть спасен
И
в будущем из рук судьбы получен.
Ким СМИРНОВ
05.02.2001
| ||||||||||||